Неточные совпадения
Присутственные
места запустели; недоимок накопилось такое множество, что местный казначей, заглянув в казенный ящик, разинул рот, да так
на всю жизнь с разинутым ртом и
остался; квартальные отбились от рук и нагло бездействовали: официальные дни исчезли.
Многие семьи по годам
остаются на старых
местах, постылых обоим супругам, только потому, что нет ни полного раздора ни согласия.
Когда встали из-за стола, Левину хотелось итти за Кити в гостиную; но он боялся, не будет ли ей это неприятно по слишком большой очевидности его ухаживанья за ней. Он
остался в кружке мужчин, принимая участие в общем разговоре, и, не глядя
на Кити, чувствовал ее движения, ее взгляды и то
место,
на котором она была в гостиной.
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее за руку так сильно, что красные следы
остались на ней от браслета, который он прижал, насильно посадил ее
на место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то подлость ― это. бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб мужа!
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно,
остались в твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников
остались бы
на месте.
И живо потом навсегда и навеки
останется проведенный таким образом вечер, и все, что тогда случилось и было, удержит верная память: и кто соприсутствовал, и кто
на каком
месте стоял, и что было в руках его, — стены, углы и всякую безделушку.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду
оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным
местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода
на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля
на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши
на ту или другую сторону.
Оставшись в одном белье, он тихо опустился
на кровать, окрестил ее со всех сторон и, как видно было, с усилием — потому что он поморщился — поправил под рубашкой вериги. Посидев немного и заботливо осмотрев прорванное в некоторых
местах белье, он встал, с молитвой поднял свечу в уровень с кивотом, в котором стояло несколько образов, перекрестился
на них и перевернул свечу огнем вниз. Она с треском потухла.
Небольшой кусок хлеба, проглоченный ею, произвел только боль в желудке, отвыкшем от пищи, и она
оставалась часто без движения по нескольку минут
на одном
месте.
Через неделю
на двуспальной кровати Лонгрена
осталось пустое
место, а соседка переселилась в его дом нянчить и кормить девочку.
В это время послышались еще шаги, толпа в сенях раздвинулась, и
на пороге появился священник с запасными дарами, седой старичок. За ним ходил полицейский, еще с улицы. Доктор тотчас же уступил ему
место и обменялся с ним значительным взглядом. Раскольников упросил доктора подождать хоть немножко. Тот пожал плечами и
остался.
А Заметов,
оставшись один, сидел еще долго
на том же
месте, в раздумье. Раскольников невзначай перевернул все его мысли, насчет известного пункта, и окончательно установил его мнение.
Но не было ничего, кажется, никаких следов; только
на том
месте, где панталоны внизу осеклись и висели бахромой,
на бахроме этой
оставались густые следы запекшейся крови.
Кошелек пришелся
на самый верх, и все-таки в углублении
оставалось еще
место.
Катерина Ивановна как стояла
на месте, так и
осталась, точно громом пораженная.
— Да… я полагаю, что вы постоянно
остаетесь на одном
месте потому, что вы себя избаловали, потому, что вы очень любите комфорт, удобства, а ко всему остальному очень равнодушны.
— Ты пришел
на ногах? — спросила она, переводя с французского. —
Останемся здесь, это любимое мое
место. Через полчаса — обед, мы успеем поговорить.
Клим
остался с таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной водой облили его? Шагая по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех других. Он встал у окна, прислонясь лбом к холодному стеклу.
На улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись, ходила по черному кругу
на месте костра, собирая угли в корзинку.
Остался на старом
месте только бюст Александра Третьего, но он запылился, солидный нос царя посерел, уши, тоже серые, стали толще.
— Да, напечатал. Похваливают. А по-моему — ерунда! К тому же цензор или редактор поправили рукопись так, что смысл исчез, а скука —
осталась. А рассказишко-то был написан именно против скуки. Ну, до свидания, мне — сюда! — сказал он, схватив руку Самгина горячей рукой. — Все — бегаю.
Места себе ищу, — был в Польше, в Германии,
на Балканах, в Турции был,
на Кавказе. Неинтересно.
На Кавказе, пожалуй, всего интереснее.
Клим пошел к Лидии. Там девицы сидели, как в детстве,
на диване; он сильно выцвел, его пружины старчески поскрипывали, но он
остался таким же широким и мягким, как был. Маленькая Сомова забралась
на диван с ногами; когда подошел Клим, она освободила ему
место рядом с собою, но Клим сел
на стул.
Это было странно видеть, казалось, что все лицо дяди Хрисанфа, скользя вверх, может очутиться
на затылке, а
на месте лица
останется слепой, круглый кусок красной кожи.
Поцеловав его, она соскочила с кровати и, погасив свечу, исчезла. После нее
остался запах духов и
на ночном столике браслет с красными камешками. Столкнув браслет пальцем в ящик столика, Самгин закурил папиросу, начал приводить в порядок впечатления дня и тотчас убедился, что Дуняша, среди них, занимает ничтожно малое
место. Было даже неловко убедиться в этом, — он почувствовал необходимость объясниться с самим собою.
Иногда его жарко охватывало желание видеть себя
на месте Спивака, а
на месте жены его — Лидию. Могла бы
остаться и Елизавета, не будь она беременна и потеряй возмутительную привычку допрашивать.
Кухня была истинным палладиумом деятельности великой хозяйки и ее достойной помощницы, Анисьи. Все было в доме и все под рукой,
на своем
месте, во всем порядок и чистота, можно бы сказать, если б не
оставался один угол в целом доме, куда никогда не проникал ни луч света, ни струя свежего воздуха, ни глаз хозяйки, ни проворная, всесметающая рука Анисьи. Это угол или гнездо Захара.
Ольга
осталась на своем
месте и замечталась о близком счастье, но она решилась не говорить Обломову об этой новости, о своих будущих планах.
— А коли хорошо тут, так зачем и хотеть в другое
место? Останьтесь-ка лучше у меня
на целый день, отобедайте, а там вечером — Бог с вами!.. Да, я и забыл: куда мне ехать! Тарантьев обедать придет: сегодня суббота.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви
оставалось праздное время и праздное
место в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ в его голове и воля его молчала
на призыв ее воли, и
на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся в сером цвете.
Об этом обрыве
осталось печальное предание в Малиновке и во всем околотке. Там,
на дне его, среди кустов, еще при жизни отца и матери Райского, убил за неверность жену и соперника, и тут же сам зарезался, один ревнивый муж, портной из города. Самоубийцу тут и зарыли,
на месте преступления.
— Вам ничего не сделают: вы в милости у его превосходительства, — продолжал Марк, — да и притом не высланы сюда
на житье. А меня за это упекут куда-нибудь в третье
место: в двух уж я был. Мне бы все равно в другое время, а теперь… — задумчиво прибавил он, — мне бы хотелось
остаться здесь…
на неопределенное время…
Он старался оправдать загадочность ее поведения с ним, припоминая свой быстрый натиск: как он вдруг предъявил свои права
на ее красоту, свое удивление последней, поклонение, восторги, вспоминал, как она сначала небрежно, а потом энергически отмахивалась от его настояний, как явно смеялась над его страстью, не верила и не верит ей до сих пор, как удаляла его от себя, от этих
мест, убеждала уехать, а он напросился
остаться!
Сказав это, он вдруг ушел; я же
остался, стоя
на месте и до того в смущении, что не решился воротить его. Выражение «документ» особенно потрясло меня: от кого же бы он узнал, и в таких точных выражениях, как не от Ламберта? Я воротился домой в большом смущении. Да и как же могло случиться, мелькнуло во мне вдруг, чтоб такое «двухлетнее наваждение» исчезло как сон, как чад, как видение?
Часов с шести вечера вдруг заштилело, и мы вместо 11 и 12 узлов тащимся по 11/2 узла. Здесь мудреные
места: то буря, даже ураган, то штиль. Почти все мореплаватели испытывали остановку
на этом пути; а кто-то из наших от Баши до Манилы шел девять суток: это каких-нибудь четыреста пятьдесят миль. Нам
остается миль триста. Мы думали было послезавтра прийти, а вот…
Здесь также нет пристани, как и
на Мадере, шлюпка не подходит к берегу, а
остается на песчаной мели, шагов за пятнадцать до сухого
места.
Сто японских лодок тянули его;
оставалось верст пять-шесть до
места, как вдруг налетел шквал, развел волнение: все лодки бросили внезапно буксир и едва успели, и наши офицеры, провожавшие фрегат, тоже, укрыться по маленьким бухтам. Пустой, покинутый фрегат качало волнами с боку
на бок…
Мы пошли обратно к городу, по временам останавливаясь и любуясь яркой зеленью посевов и правильно изрезанными полями, засеянными рисом и хлопчатобумажными кустарниками, которые очень некрасивы без бумаги: просто сухие, черные прутья, какие
остаются на выжженном
месте. Голоногие китайцы, стоя по колено в воде, вытаскивали пучки рисовых колосьев и пересаживали их
на другое
место.
На это отвечено, что «по трехмесячном ожидании не важность подождать семь дней; но нам необходимо иметь
место на берегу, чтоб сделать поправки
на судах, поверить хронометры и т. п. Далее, если ответ этот подвинет дело вперед, то мы
останемся, в противном случае уйдем… куда нам надо».
В них потолки и полы так легки и эластичны, что покоряются движению почвы и, пошатавшись немного,
остаются на своем
месте.
В начале июня мы оставили Сингапур. Недели было чересчур много, чтоб познакомиться с этим
местом. Если б мы еще
остались день, то не знали бы, что делать от скуки и жара. Нет, Индия не по нас! И англичане бегут из нее, при первом удобном случае, спасаться от климата
на мыс Доброй Надежды, в порт Джаксон — словом, дальше от экватора, от этих палящих дней, от беспрохладных ночей, от
мест, где нельзя безнаказанно есть и пить, как едят и пьют англичане.
Прежде всего они напились до того, что многие
остались на своих
местах, а другие и этого не могли, упали
на пол.
Наконец уже в четыре часа явились люди со станции снимать нас с мели, а между прочим, мы, в ожидании их, снялись сами. Отчего же просидели часа четыре
на одном
месте —
осталось неизвестно. Мы живо приехали
на станцию. Там встретили нас бабы с ягодами (брусникой), с капустой и с жалобами
на горемычное житье-бытье: обыкновенный припев!
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять, и священником очень внятно было прочтено
место из Евангелия Марка, в котором сказано было, как Христос, воскресши, прежде чем улететь
на небо и сесть по правую руку своего отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от болезни наложением
на них рук, будет говорить новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не умрет, а
останется здоровым.
«Ничто так не поддерживает, как обливание водою и гимнастика», подумал он, ощупывая левой рукой с золотым кольцом
на безымяннике напруженный бисепс правой. Ему
оставалось еще сделать мулинэ (он всегда делал эти два движения перед долгим сидением заседания), когда дверь дрогнула. Кто-то хотел отворить ее. Председатель поспешно положил гири
на место и отворил дверь.
Садовник, разговаривавший с Тарасом, сидел не
на своем
месте и ушел
на свое, так что подле и против Тараса были три
места. Трое рабочих сели
на этих
местах, но, когда Нехлюдов подошел к ним, вид его господской одежды так смутил их, что они встали, чтобы уйти, но Нехлюдов просил их
остаться, а сам присел
на ручку лавки к проходу.
— Я не решаюсь советовать тебе, Сергей, но
на твоем
месте сделала бы так: в Петербург послала бы своего поверенного, а сама
осталась бы в Узле, чтобы иметь возможность следить и за заводами и за опекунами.
— Я, кажется, помешала вам?.. — нерешительно проговорила Антонида Ивановна, продолжая
оставаться на прежнем
месте, причем вся ее стройная фигура эффектно вырезывалась
на темном пространстве дверей. — Мне maman говорила о Сергее Александрыче, — прибавила она, поправляя
на руке шведскую перчатку.
Привалов в эту горячую пору успел отделать вчерне свой флигелек в три окна, куда и перешел в начале мая; другую половину флигеля пока занимали Телкин и Нагибин. Работа по мельнице приостановилась, пока не были подысканы новые рабочие. Свободное время, которое теперь
оставалось у Привалова, он проводил
на полях, присматриваясь к крестьянскому хозяйству
на месте.
Привалов что-то хотел отвечать Половодову, когда раздались первые слова песни, да так и
остался с открытым ртом
на своем горнем
месте, куда усадил его Половодов.
Давеча я был даже несколько удивлен: высокоталантливый обвинитель, заговорив об этом пакете, вдруг сам — слышите, господа, сам — заявил про него в своей речи, именно в том
месте, где он указывает
на нелепость предположения, что убил Смердяков: „Не было бы этого пакета, не
останься он
на полу как улика, унеси его грабитель с собою, то никто бы и не узнал в целом мире, что был пакет, а в нем деньги, и что, стало быть, деньги были ограблены подсудимым“.
Так как отцу Паисию монашек сообщил просьбу Ракитина раньше, чем Алеше, то Алеше, придя
на место,
осталось лишь, прочтя письмецо, сообщить его тотчас же отцу Паисию в виде лишь документа.